Нравится ли музыка звездам?

На другой день мы снова поскакали в гости к Нонно. Сперва мы не могли его найти. Но потом из-за холма до нас донеслись звуки его флейты. Сидя на траве, Нонно наигрывал свой напев, а его овцы мирно щипали траву.
Увидев нас, он отнял флейту от губ и сплюнул, потом рассмеялся и сказал:
— А вот и вы.
Видно было, что он обрадовался нам. Мы достали свои флейты и стали играть втроем. До чего же чудесно у нас получалось, я даже не мог понять, как это мы научились играть так красиво.
— Жаль, что никто не слышит, как мы играем, — вздохнул я.
— Нас слушают травы, — сказал Нонно. — И цветы, и ветры. Нас слушают деревья. Посмотри, как притихли плакучие ивы, склонившись над ручьем.
— Неужто это правда? — спросил я. — Им нравится наша музыка?
— Очень нравится, — ответил Нонно.
Мы еще долго играли травам и цветам, деревьям и ветру. И все-таки мне было жаль, что никто из людей не слышит нас. Тогда Нонно предложил:
— Если хочешь, пойдем ко мне домой и сыграем моей бабушке.
Во всех сказках всегда есть добрые старички и старушки. Но настоящей живой бабушки я никогда еще не видел. И мне было очень интересно познакомиться с бабушкой нашего друга Нонно.
Нам пришлось взять с собой ягнят, овец и Мирамис. Получился целый караван. Впереди шли Юм-Юм, Нонно и я, потом овцы и ягнята, а замыкала шествие Мирамис.
Мы шли по холмам и долинам, наигрывая на флейтах. Овцам и ягнятам, наверно, нравилось это веселое путешествие: всю дорогу они блеяли и прыгали вокруг нас.
Мы шли долго-долго. И наконец увидали жилище Нонно. То была маленькая, словно игрушечная, хижина с соломенной крышей, утонувшая в кустах жасмина и цветущей сирени.
— Тс-с… — прошептал Нонно. — Давайте напугаем бабушку!
Нонно, Юм-Юм и я выстроились перед окном.
— Раз, два, три! — скомандовал Нонно. И мы заиграли, да так весело, что овцы и ягнята пустились в пляс. В оконце появилась древняя-предревняя старушка. Это и была бабушка Нонно. Всплеснув руками, она воскликнула:
— Ой, какая чудесная музыка? Бабушка была очень старенькая, будто из сказки, хотя самая что ни на есть настоящая, живая бабушка.
Потом мы вошли в хижину. Бабушка спросила нас, не хотим ли мы поесть. Еще бы не хотеть! Ведь мы страшно проголодались в пути. Бабушка достала каравай хлеба и нарезала его толстыми ломтями. То был черный хлеб, но вкуснее его я ничего не ел.
— До чего вкусно! — сказал я Нонно. — Что это за хлеб?
— Это просто черный хлеб, — ответил Нонно. — Хлеб насущный, каждый день он утоляет наш голод.
Мирамис тоже была не прочь поужинать с нами. Она просунула голову в окошко и тихонько заржала. Ну и смеялись мы, вот была потеха! А бабушка похлопала Мирамис по морде и дала ей своего вкусного хлеба.
А потом мне захотелось пить, и я сказал об этом Нонно.
Он провел нас в сад, где бил ключ с прозрачной водой. Нонно опустил в источник деревянную бадью, зачерпнул воды и дал нам напиться. Ни разу в жизни я не пил такой прохладной и вкусной воды.
— До чего вкусно, — сказал я Нонно. — Что это за вода?
— Самая обыкновенная вода, — ответил Нонно. — Она каждый день утоляет нашу жажду.
Мирамис тоже захотела пить, и мы дали ей воды, напоили овец и ягнят.

Нонно пора было возвращаться со стадом на пастбище среди холмов. Он попросил бабушку дать ему пастуший плащ, которым он обычно укрывался, когда ночевал с овцами под открытым небом. Бабушка протянула ему коричневый плащ. Ну и счастливчик этот Нонно — может ночевать один в поле. Мне еще никогда не выпадало такое счастье. Бенка и его родители выезжали за город на велосипедах, как заправские туристы. На какой-нибудь уютной лесной опушке они разбивали палатку и ночевали в спальных мешках. Бенка уверял, что лучше этого ничего не бывает, и я охотно ему верю.
— Везет же тебе! — сказал я Нонно. — Ты можешь ночевать под открытым небом.
— А тебе кто мешает? — спросил Нонно. — Пошли со мной!
— Нет! — отказался я. — Отец будет волноваться, если я не вернусь вечером домой.
— Я могу послать весточку королю, что ты ночуешь сегодня в поле, — сказала бабушка нашего друга Нонно.
— И моему отцу тоже, — попросил Юм-Юм.
— Ладно, пошлю и садовнику, — согласилась бабушка мальчика Нонно.
Мы с Юм-Юмом так обрадовались, что начали скакать и прыгать пуще ягнят.
Бабушка взглянула на нас и покачала головой:
— Когда выпадет роса, вы замерзнете! — Внезапно лицо ее омрачилось. — У меня есть еще два плаща.
Она подошла к старинному сундуку, стоявшему в углу избушки, и достала два плаща, красный и голубой.
— Плащи моих братьев! — тихо сказал Нонно.
— А где же твои братья? — спросил я.
— Рыцарь Като! — прошептал Нонно. — Жестокий рыцарь Като захватил их в плен.
При этих словах за окном заржала Мирамис так, словно ее кто-то ударил. Ягнята в испуге бросились к овцам, а овцы жалобно заблеяли, будто настал их последний час. Бабушка дала мне красный плащ, а Юм-Юму голубой. Еще она дала Нонно каравай хлеба насущного и кувшин с ключевой водой, утоляющей жажду, и мы снова пустились в путь по холмам и долам. Участь братьев нашего друга Нонно огорчила меня, но я все же радовался, что проведу ночь под открытым небом.
Мы остановились у подножия холма, где плакучая ива смотрится в прозрачный ручей. Развели огромный жаркий костер и, усевшись вокруг него, поели хлеба насущного и попили ключевой воды, утоляющей жажду.
Скоро опустился туман, и сгустилась тьма, но у костра было тепло и светло.
Потом мы завернулись в плащи и легли у костра, прижавшись друг к другу. Вокруг нас улеглись овцы и ягнята, а Мирамис неподалеку пощипывала траву. Мы слышали, как ветер шелестит травой, и видели, как огни костров озаряют притихшие дали. Много-много костров мерцало в ночи, — ведь на Острове Зеленых Лугов пастухи зажигают их каждую ночь. Лежа на траве, мы глядели на костры и слушали старинный пастуший напев.
На небе светились звезды. Звезд крупнее и ярче я никогда не видывал. Я лежал и смотрел на них, потом перевернулся на спину, потеплее закутался в плащ и стал думать о звездах. Интересно, нравится ли музыка звездам? Я спросил об этом Нонно, и он ответил, что звезды, конечно, любят музыку. Тогда мы снова уселись вокруг костра, достали флейты и заиграли звездам наш пастуший напев.

Колодец-сказочник

А Страну Заморскую и Страну Загорную я еще не видел. Однажды, гуляя с отцом по саду, я спросил его, можно ли мне прокатиться на лошади по мосту Утреннего Сияния. Отец-король замедлил шаг и сжал ладонями мое лицо. Серьезно и ласково он поглядел мне в глаза.
— Мио, мой Мио! — сказал он. — В моем королевстве можешь скакать, куда тебе вздумается. Можешь мчаться на запад и восток, на север и на юг, сколько хватит сил у Мирамис. Можешь играть на Острове Зеленых Лугов или отправиться в Страну Заморскую или Страну Загорную. Помни только об одном. Помни, что есть еще на свете Страна Чужедальняя.
— А кто там живет? — спросил я.
— Рыцарь Като, — ответил отец, и лицо его потемнело. — Жестокий рыцарь Като.
Как только назвал он это имя, словно злой вихрь пронесся по саду. Белые птицы попрятались в гнезда, а птица Горюн тревожно закричала и забила большими черными крыльями. И в тот же миг увяло несметное множество роз.
— Мио, мой Мио! — сказал отец. — Ты мне дороже всего на свете, и у меня сжимается сердце всякий раз, как я вспоминаю о рыцаре Като.
Тут, словно в бурю, загудели серебристые тополя. Много листьев осыпалось на землю. И когда они опадали, казалось, кто-то плакал. Я чувствовал, что боюсь рыцаря Като, ужасно боюсь…
— Пожалуйста, не думай больше о нем, если тебя это удручает, — попросил я отца.
Король кивнул и взял меня за руку.
— Ты прав. Пока я не буду думать о нем. Пока еще ты можешь играть на флейте и строить шалаши в саду роз.
И мы отправились на поиски Юм-Юма. У моего отца было немало забот: ведь не так-то просто управлять таким огромным королевством. Но всегда у него находилось время и для меня. Ни разу я не слышал от него: «Проваливай отсюда, мне некогда». Ему было хорошо со мной.
Каждое утро мы гуляли в саду. Он показывал мне птичьи гнезда, заходил в наш шалаш, учил меня ездить верхом на Мирамис и беседовал со мной и Юм-Юмом обо всем на свете. Точь-в-точь как отец Бенки разговаривал со мной. И Бенка всегда бывал страшно доволен. На лице у него словно было написано: «Хоть это и мой отец, мне приятно, что он разговаривает с тобой». Я тоже очень радовался, когда мой отец беседовал с Юм-Юмом.
Наши с Юм-Юмом дальние прогулки верхом на лошади были очень кстати, а иначе где бы отец нашел время управляться с таким большим королевством. Если бы мы не пропадали целыми днями, отец, наверное, только бы и занимался с нами вместо того, чтобы решать государственные дела. Ему здорово повезло, что моими друзьями были Юм-Юм и Мирамис.
О моя Мирамис, какие путешествия я совершал верхом на твоей спине! О моя Мирамис, ты впервые пронеслась со мной по мосту Утреннего Сияния, и этого я никогда не забуду.
Было это в предрассветный час. Часовые только-только опустили мост после ночи. Зеленые шелковые травы умывались росой, и Мирамис замочила свои золотые копыта, но что ей было до этого! Мы с Юм-Юмом встали ни свет ни заря, и нас клонило ко сну. Но прохладный бодрящий ветерок освежал наши лица, и, пока мы скакали по лугам, мы совсем проснулись. С восходом солнца мы были уже на мосту Утреннего Сияния. Казалось, он был соткан из золотых лучей и света. Мост высоко-высоко вознесся над водой. Глянешь вниз — голова кружится. Мы скакали по самому высокому и самому длинному мосту в мире. Золотая грива Мирамис горела на солнце. Лошадь скакала все быстрее, быстрее и быстрее, а мы поднимались на мост все выше, выше и выше. Копыта Мирамис грохотали как гром. Как чудесно! Скоро я увижу Страну Заморскую, скоро, скоро.
— Юм-Юм, — закричал я, — Юм-Юм, разве ты не рад? Посмотри, как чудесно!
Но вдруг я увидел, что вот-вот случится беда! Ужасная беда. Мирамис на полном скаку мчалась прямо навстречу бездне. Впереди больше не было моста, он круто обрывался. Видно, часовые не опустили его до конца, и он не доставал до земли по другую сторону фьорда.
Перед нами зияла пропасть. Никогда мне еще не было так страшно. Я хотел окрикнуть Юм-Юма, но не смог. Я потянул поводья, попробовал осадить Мирамис, но она меня не послушалась. Дико заржав, она продолжала скакать навстречу гибели, грохоча копытами. До чего же я испугался. Вот-вот мы полетим в бездну. Вот-вот перестанут стучать копыта Мирамис, и я услышу ее ржание, когда она с развевающейся золотой гривой рухнет в пропасть. Я закрыл глаза и вспомнил моего отца-короля. Копыта Мирамис грохотали как гром.
Внезапно грохот прекратился. Я слышал стук копыт, но теперь они стучали по-другому. Мне показалось, будто Мирамис скачет по мягкому шелку. Я открыл глаза и посмотрел. И увидел, что Мирамис парит в воздухе. О моя Мирамис с золотыми копытами и золотой гривой! Она мчалась по воздуху так же легко, как и по земле.

Она летела над облаками, а если бы захотела, могла перепрыгнуть через звезды. Ни у кого на свете нет такой замечательной лошади! И никто не может представить себе, как здорово, сидя на спине Мирамис, плыть по воздуху и видеть внизу Страну Заморскую, всю залитую солнцем.
— Юм-Юм, — закричал я. — Юм-Юм, Мирамис может летать над облаками!
— А ты разве не знал? — спросил Юм-Юм так, будто Мирамис только и делала, что летала по воздуху.
— Нет, откуда же мне знать, — ответил я.
— Ты еще так мало знаешь, Мио! — сказал Юм-Юм. Долго-долго неслись мы в вышине. Мирамис перепрыгивала с одного облачка на другое.
Прямо дух захватывало, до чего было здорово! Наконец пришла пора приземляться. Мирамис медленно донесла нас до земли и остановилась. И мы оказались в Стране Заморской.
— А вот и зеленая роща для твоей Мирамис с золотой гривой, — сказал Юм-Юм. — Пусть пасется, а мы пока навестим Йри.
— Кто такой Йри? — спросил я.
— Скоро увидишь, — ответил Юм-Юм. — Йри со своими сестрами и братьями живет совсем рядом.
Он взял меня за руку и повел к домику, что стоял невдалеке. Маленький белый домик с соломенной крышей, точь-в-точь такой, как в сказках. Трудно объяснить, почему домик казался сказочным: то ли от него веяло стариной, то ли вековые деревья, которые росли кругом, придавали ему такой вид, а может, была какая другая причина, не знаю.
Во дворе перед домом виднелся старинный круглый колодец. Может, это колодец придавал домику сказочный вид? В наше время таких колодцев больше не увидишь. По крайней мере мне видеть не приходилось.
Вокруг колодца сидело пятеро ребятишек. Старший мальчик улыбнулся нам широкой доброй улыбкой.
— Я видел, как вы подъехали. У вас замечательная лошадь.
— Ее зовут Мирамис, — ответил я. — Это Юм-Юм, а я — Мио.
— Я вас знаю, — сказал мальчик. — Меня зовут При, а это мои братья и сестры.

Далее

Мио, мой Мио!